Материалы по истории астрономии

«Из Энеиды два стиха»

И я выхожу из пространства
В запущенный сад величин,
И мнимое рву постоянство
И самосознание причин.

О. Мандельштам

Учитывая важность для гелиоцентрической теории RT-отношения, «главного принципа», задающего связь размеров орбиты планеты и периода ее обращения, следует сказать несколько слов об истоках этого принципа.

Разумеется, если стремиться к «нулевому уровню письма», то все внеастрономические коннотации этого принципа (пифагоро-платонические, христианско-теологические, оккультные и прочие) следует рассматривать как не более чем риторический прием, captatio benevolentiae, своего рода искушение святого Коперника, с которым он успешно боролся, уходя в область математических абстракций. Однако, на мой взгляд, контекстуалистский подход, предполагающий органическую «встроенность» процедуры выбора кинематико-геометрической модели в систему взаимосоотнесенных контекстов (социокультурного, теологического, теоретико-живописного и т. д.), предпочтительней хотя бы потому, что в XVI столетии неастрономическая аргументация в астрономических работах воспринималась вполне серьезно. К примеру, Тихо Браге связывал коперниканскую гармонию с «исследованиями Дюрера — этого замечательного художника, — посвященными симметрии человеческого тела, кое есть микрокосм»1. Сравнение Коперника с Дюрером здесь отнюдь не случайно, поскольку последний, по словам Эразма, «observat exacte symmetrias et harmonias»2, и, что еще важнее, «exacte», т. е. точность, обеспечивалась выявлением численных пропорций человеческого тела. «Прежде всего, — писал Дюрер, — мы должны искать наиболее подходящую и надежную меру всех частей /тела/»3. Цитированное выше коперниканское сравнение традиционной астрономии с монстром восходит к Ars poetica Горация, которая начинается следующими словами:

«Если бы женскую голову к шее коня живописец
Вздумал приставить и, разные члены собрав отовсюду,
Перьями их распестрил, чтоб прекрасная женщина сверху
Кончилась снизу уродливой рыбой, — смотря на такую
Выставку, други, могли ли бы вы удержаться от смеха?
Близко от школы Эмилия был же художник, умевший
Ногти и мягкие волосы в бронзе ваять превосходно.
В целом он был неудачен, обнять не умея единства»4.

(Пер. М. Дмитриева)

Эстетика Горация и его ренессансных комментаторов — а начало XVI в. засвидетельствовало расцвет увлечения Горацием — взывает к принципу соответствия: стиль должен соответствовать описываемому предмету, манера выражения должна подобать данному персонажу, начало должно соответствовать концу и т. д., ибо только так можно «обнять единство». «Так как все искусство имитирует Природу, — писал К. Ландино в 1482 г., — поэта следует высмеивать так же, как и художника, когда он изображает монстра, помещая человеческую голову на лошадиную шею»5 и т. д. Коперник, — по-видимому, знакомый с комментарием Помпония Гаурико (P. Gauricus; ок. 1480—1530) на Ars poetica Горация, — игнорируя аристотелев запрет на metabasis (т. е. на перенесение принципов и методов одной дисциплины в другую6), перенес горациев идеал хорошей поэзии в область математико-астрономического теоретизирования. Почему лее фромборкский мыслитель проигнорировал императив «Второй Аналитики»? По мнению Р. Уэстмана, это произошло потому, что Коперник, как и Ландино и многие другие гуманисты, признавал свою аудиторию (а De Revolutionibus был адресован прежде всего узкому слою клерикальной, реформистки настроенной и широко образованной элите, разбиравшейся к тому же и в математических вопросах) высшим арбитром7. Соображение вполне резонное, но, полагаю, дело не только в интеллектуальных пристрастиях гуманистической аудитории.

Примечания

1. Brahe Tychonis Dani, 1913—1929. T. 6/1. P. 222.

2. Desiderii Era,smi Roterodami. De recte Latini Graecique sermonis pronunciatione // Desiderii Erasmi Roterodami, 1703—1706. T. 4. Col. 40.

3. Dürer A., 1557. Fol. 102v. — Как заметил Ф. Аллин, «механистическая математизация Виллара де Оннекура (XIII в.) так относится к органистической математизации Дюрера, как система Птолемея к системе Коперника» (Hallyn F., 1993. P. 99). Об Альбоме путевых зарисовок Виллара см. Подр.: Зубов В.П., 2000. С. 295—298; 343—352; Муратова К.М., 1988. С. 206—219.

4. Гораций, 1993. С. 343—344. Как не без ехидства заметил Р. Уэстман, «Коперник действительно взывал к эстетике, но к эстетике Горация, а не Т. Куна» (Westman R.S., 1990. P. 182.) Уэстман имел в виду следующее утверждение Т. Куна: «...новая астрономия обладала в глазах Коперника той естественностью и согласованностью (a naturalness and coherence), которой была лишена старая геоцентрическая астрономия. Структура неба может быть выведена из системы Коперника с меньшим числом посторонних (extraneous) или ad hoc допущений, вроде допущения полноты (plenitude). В этом заключалась та новая и эстетическая гармония, которую подчеркивал Коперник...» и далее Кун цитирует десятую главу первой книги De Revolutionibus, где изложена новая гелиоцентрическая космология (Kuhn T.S., 1957. P. 176).

5. Цит. по: Westman R.S., 1990. P. 183.

6. См. подр.: Funkenstein A., 1986. P. 36—37, 296—297, 303—307.

7. Westman R.S., 1990. P. 183.

«Кабинетъ» — История астрономии. Все права на тексты книг принадлежат их авторам!
При копировании материалов проекта обязательно ставить ссылку